Владимир Стогниенко: «Комментировать главные матчи России на ЧМ-2018 − это мечта, но не повод бегать с канала на канал и умолять меня взять»
«Планета футбола», спуск в шахту, звукорежиссер в гей-квартале
– Программа «Планета футбола» − как она создавалась?
– Для программы «Планета футбола» мы с соавтором Семеном Павлюком выбирали несколько городов, где есть интересные дерби или противостояния. Далее Семен находил культурно-урбанистические точки, я – спортивные. Мы это совмещали. Если получалось что-то цельное – проводили съемки.
Получалось не всегда, потому что скрестить страноведческую и спортивную программы сложно – всегда может быть перекос в ту или иную степь. Иногда привязки были к конкретным событиям: Эль Класико в Испании или чемпионат Европы в Польше и Украине. Где-то мы шли непосредственно от футбола, где-то была концепция простой прогулки по городу, после которой человек попадает на футбол.
– В городах подолгу зависали?
– По моим наблюдениям, меньше чем за четыре-пять дней энергичной работы снять нормальный документальный фильм на полчаса невозможно. Многое зависело от светового дня. Конечно, можно что-то снять в темноте. Но тут либо по сценарию должен быть вечер, либо это время занимают съемки в помещении – например, в музее.
Иногда оператору приходилось начинать работать прямо с восходом солнца. Есть такая вещь, как цейтрафер. Это когда камера ставится в определенном положении и не трогается на протяжении нескольких часов. Потом запись ускоряют – получается, что солнышко раз – и всходит. Это очень красиво, хотя в кадре занимает несколько секунд.
– Что было самым сложным?
– Программа, по сути, делалась небольшим коллективом. Был бы режиссер на съемках – было бы проще. Но я понимал, что история и так дорогостоящая. Главная сложность: ни для меня, ни для моего соавтора эта программа не основной род деятельности, поэтому многому приходилось учиться на ходу. От сценария до монтажа (мы ведь высказывали свои пожелания режиссерам монтажа). Это было хобби.
Наши первые выпуски из Турции вообще странные − не пойми о чем. В стамбульской программе была какая-то структура, а в двух других не особо. Помню, что закончили в Газиантепе. Там сейчас сложное положение, потому что граница с Сирией недалеко. А тогда была тихая-тихая сонная провинция.
– С языком проблем не было?
– В англоязычных странах – нет. Везде с нами работал местный продюсер. В Турции нам вообще министерство культуры и туризма предоставило гида, который говорил по-русски. Мы ее звали Женя, хотя она совсем не Женя, а Джахиде.
– Интересно.
– Да. Ну, и были какие-то постоянные путевые анекдоты и происшествия. Самое смешное, когда наш звукорежиссер, который не разговаривает на английском, в Манчестере забрел в гей-квартал. Как простой парень из Реутова он не сразу понял, что происходит. Только во втором пабе до него дошло, что что-то не то. Наверное, это не главное приключение в его жизни: парни из Реутова – они суровые, их ничем не испугаешь (смеется).
– Что для вас стало главным приключением?
– На меня самое большое впечатление произвел спуск в шахту. Глубина – больше километра. Нам разрешили спуститься в туннель лавы, где приходилось передвигаться на четвереньках. Был поражен и жизнью вокруг шахты и самими шахтерами, потому что они люди цельные, очень крепкие. По воспоминаниям об Украине и съемках – будто в другой жизни. В Донецке, помню, мы снимали открытие аэропорта, а сейчас от него, кажется, ничего не осталось.
Застреленный фанат, болельщики-наркоторговцы, «русские джентльмены»
– От какой страны кайфанули больше всего?
– Я люблю Аргентину. Там хорошо, лететь только очень далеко. Поют они там здорово на стадионах. Месяц назад был в Аргентине, кстати, ездил в отпуск вместе с мамой. Так получилось, что смогли достать две аккредитации на матч «Бока Хуниорс» – Эктор Бракамонте помог. Он сейчас тренирует юношей «Боки», они только что выиграли чемпионат по своему возрасту.
В общем, ходили на матч «Бока Хуниорс» – «Бельграно». Я никогда в жизни такого не видел. При том, что «Бельграно» – умопомрачительное дно аргентинского чемпионата. И чтобы на матче с аутсайдером полный стадион до такой степени сходил с ума... Это нормальная для них история. Я об этом написал в твиттере, болельщики «Спартака» стали писать в духе: «Чтобы увидеть такое, необязательно ехать в Южную Америку». Ну, не знаю. Может, и необязательно, но я все-таки рекомендую поехать, если появится возможность.
– Чем еще крута Аргентина?
– Болельщиками «Сан Лоренцо», которые поют лучше всех. Там немного стадион другой, но я такого мощного вокала нигде больше не слышал. Природой – от водопадов до ледников. Атмосфера на улицах городов там комфортная, хотя туристам лучше быть аккуратными.
Еще аргентинская кухня. Во-первых, мясо – наверное, лучшее в мире. Во-вторых, Аргентина богата итальянскими блюдами. Там сортов пиццы больше, чем в Италии.
– Аргентинские болельщики – самые отбитые?
– Самые крутые, самые громкие. Ну, и самые сложные. Причем у любой команды. Но понятно, что у «Бока Хуниорс» и «Ривер Плейта» их больше всего. На многих матчах болельщикам гостей запрещено посещение стадионов.
В Аргентине есть такое фанатское понятие – «Баррас Бравас». История следующая: там сросся мелкий криминал и фанатские группировки. Они на стадионах «держат» парковки, торговлю едой, иногда и марихуаной. Часто бывает так, что сталкиваются две группировки одной команды. Когда мы были в Аргентине четыре года назад, в одном из таких столкновений был застрелен болельщик «Боки».
– Какую дичь еще встретили?
– В Росарио проходит самое яростное дерби – «Росарио Сентраль» против «Ньюэллс Олд Бойз». Там вообще ужас какой-то. Сами болельщики говорят, что надо быть поспокойнее. Мы проблем с болельщиками не испытали. К примеру, когда были на матче «Сан Лоренцо», с нами ходил гид, который говорил нам, каких людей можно снимать, а каких – нельзя.
Или когда нам дали на интервью человека из «Баррас Бравас» (правда, бывшего), приходилось «размывать» ему лицо. Они вообще не любят разговаривать с журналистами, тем более с иностранными.
Мне запомнился один аргентинский фанат, авторитетный, который как раз просил лица не снимать. Мы работаем, он подошел и спрашивает: «Правда, что в России болельщики, когда дерутся, договариваются ножи и пистолеты с собой не брать?». Мы подумали и говорим: «Да, были такие истории». А он в ответ: «О, русские джентльмены», – и ушел.
– Какие еще две страны добавите в топ-3?
– Китай и Италия. Италию люблю с детства, это вообще была первая европейская страна, куда я попал. Китай – просто другой. Туда надо съездить, чтобы понять, почему он сейчас представляет такой вес в мире.
– Есть места, куда не хотелось бы возвращаться?
– Йоханнесбург в ЮАР. Это мрачный и опасный город. Город, где серьезные проблемы с преступностью – вплоть до самых тяжелых случаев. Все более-менее благополучные семьи переехали на окраины и живут под специальной защитой в домах, окутанных колючей проволокой. Гулять довольно затруднительно, на белых на улицах сразу обращают внимание. Мы там пять недель провели во время чемпионата мира, но тогда все было относительно спокойно. А сама Южная Африка – очень интересная страна.
Дикий «Энфилд», болельщики-бомжи из Бразилии, футбольная Россия
– Самое атмосферное место.
– Я был на трех чемпионатах мира и Европы. Такой атмосферы, как в Бразилии, нет нигде. Нигде так не любят футбол, как там. Когда шел матч Кот-д’Ивуар – Япония, везде были выставлены телевизоры – смотрели даже бомжи.
– В Европе с атмосферой не так?
– Везде по-разному. Выделяются турецкие болельщики – громкие, хотя не сказал бы, что они прямо потрясают. Греки – тяжелые: там поножовщина случается. Вроде бы их тоже не пускают на выездные матчи. Я не был на футболе в Сербии. Все говорят, что там сильные фанаты. Интересно там на футбол сходить, но не хочется по башке получить. Хотя считается, что у сербов к русским нормальное отношение. В общем, посетить матч ЦСКА с «Црвеной Звездой», например, было бы интересно.
– Где встретили самых культурных болельщиков?
– Культурных? Кузьмичей, что ли? У «Реала» полно болельщиков (если я правильно помню, они называются «пеньяс») – свои кузьмичи. А есть отдельный сектор ультрас, там все сурово и ультраправые на трибунах. Испания же. В Англии все давно спокойно, за нечастыми исключениями – ну, вы сами в курсе.
– Культура боления в России по сравнению с Европой и Южной Америкой – в чем различия?
– Мне кажется, Россия – все-таки часть европейской культуры, но со своими восточно-европейскими традициями. В Южной Америке футбол – бо́льшая необходимость. Массовая культура глоров, которая появилась и у нас, там невозможна. Для южноамериканцев местные клубы − главные, хотя они и могут следить за какими-то европейскими командами или за соотечественниками. Такой всепоглощающей любви к футболу, как у них, ни у кого нет. Там жизнь специфическая, не очень богатая – может быть, с этим связано. Хотя наши тоже не жируют.
В России на трибунах в среднем меньше болельщиков, чем во многих странах. Хорошо, что на «Открытие Арене» или в Санкт-Петербурге с посещаемостью сейчас отлично, но вот в Казани – плохо. Наш болельщик в отличие от европейского менее избалован победами и благополучием.
– Может быть, мы все-таки нефутбольная страна?
– Почему? Раз играют, значит, футбольная. Просто не нужно выдавать желаемое за действительное. Да, полные стадионы собираются у «Зенита» и «Спартака». Но петербуржцы – символ города, а москвичи – самая популярная команда страны.
Построил новую арену ЦСКА. Гинер – отличный президент. Но по части работы с болельщиками за последние 10 лет клуб мог бы сделать намного больше. «Локомотив» в свое время сильно увеличивал фанатскую базу. Да, часто говорили про «Локогерлз». Но главное – народа на трибунах стало реально больше.
– Вы работали на многих стадионах мира. Какой из них самый крутой?
– Когда я думал, что стадионы уже не могут меня удивить, то попал на «Велодром» в Марселе на чемпионате Европы-2016. Он очень красивый и впечатляет архитектурными особенностями. Удобный. С комментаторской позицией там тоже все в порядке – у меня свои пожелания. Главное, чтобы поле было хорошо видно.
– В России не так?
– Тут дело не в стране, а в современности стадиона. На старом «Энфилде» приходилось сидеть на стульчиках, съежившись. Может, сейчас ситуация улучшилась. Помню, комментаторскую кабину на стадионе имени Стрельцова: вроде бы ничего, но маленькая. К тому же провода к пульту просовывали в форточку, поэтому в ноябре работать было не очень прикольно.
Свой самый первый репортаж я вел из студии «7ТВ», матч «Ротор» – «Анжи». Отработал отвратительно. Хотя с первого раза никто хорошо не работает. Работа комментатора связана, прежде всего, с опытом, а не с каким-то невероятным талантом.
– Вы много общаетесь с футболистами и тренерами. Кто самый интересный?
– Разве кого-то одного выберешь... Недавно я записывал интервью с Головиным и Зинченко. Для меня это уже совсем новое поколение. Они меня оба приятно удивили здравой взвешенной жизненной позицией. Конечно, у них неплохо идут дела, но есть что доказывать.
Много раз приходилось общаться с Карпиным. Если он хочет, то нормально общается. Тяжелый человек? Ну, мне детей с ним не крестить. Понятно, что если будешь задавать ему банальные вопросы, он будет отфутболивать тебя. Но если придумать что-то нетривиальное, то он готов к интересному разговору.
– Есть ли персонажи, после встречи с которыми вы сказали: «Вау!».
– Один раз увидел Шарлиз Терон издалека. Вот это было вау (смеется). С футболистами у меня такого нет. Увидеть Диего Марадону – это круто. Своего единственного кумира Бобана я встретил на чемпионате мира-2014, но не смог с ним нормально сфотографироваться, потому что фотоаппарат не сработал, и фото получилось размазанным. Жду новой встречи на чемпионате мира.
«Матч ТВ», ютуб, копание канав
– Виктор Гусев рассказывал мне, что не пошел бы на «Матч ТВ» даже на миллионный контракт, который был у Карпина, потому что ему интересна более разнообразная жизнь. Для вас важнее идея или деньги?
– Я отец двух дочерей и давно несу ответственность не только за себя. Когда я был молодым, мне деньги вообще были не очень нужны, главное – работа на спортивном ТВ. Да и сейчас я парень не очень меркантильный. Когда ВГТРК закрыл спортивную редакцию, мы все ушли на «Матч ТВ». Там предложили хорошую зарплату. Думаю, тогда на меня немного повлияла жадность. Ну, и амбиции. Следовало попробовать сотрудничать с каналом на договорной основе, а не идти в штат. В этом случае наше сотрудничество, возможно, продолжалось бы и сейчас. Хотя чего теперь говорить.
– По деньгам вас там вряд ли обижали.
– У меня и на ВГТРК был нормальный оклад. На «Матч ТВ» предложили зарплату больше. После ухода с «Матч ТВ» я вернулся на ВГТРК на свою прежнюю ставку – зарплата сократилась на ту самую прибавку.
– И намного?
– Процентов на 35-40, наверное.
– Об уходе с «Матч ТВ» не жалеете?
– Нет, конечно. Я вернулся на ВГТРК, где отработал 11 лет. О чем мне жалеть? Помню, читал комментарии по этому поводу. Кто-то авторитетно утверждал: «Дурачок, загубил свою карьеру». Если некий посторонний взрослый семейный человек принимает какие-то решения, касающиеся его судьбы и профессиональной карьеры, то он принимает их не для того, чтобы это нравилось или не нравилось 22-летнему Васе Пупкину, а для себя. Вот и у меня так вышло. У «Матч ТВ» тоже все хорошо и без меня.
– Недавно вы сказали, что были бы рады, если бы «Матч ТВ» вообще не появился.
– Это какой-то хрен выдернул фразу из контекста (улыбается). Но там была вообще другая история. Мы вместе с Виктором Гусевым и Геннадием Орловым ездили в Уфу на встречу с журналистами. Один из них возмущался, что на ТВ мало транслируют лыжные гонки. Мне сказали: «Как же так, ВГТРК не показывает спорт». Я ответил: «Ребят, 11 лет мы были спортивным каналом. И я был бы рад, если бы все так и продолжалось: «Матч ТВ» не было бы, а мы так и работали бы дальше». Но случилось, как случилось.
– Вы появились с каналом на ютубе. Зачем?
– Мне предложили попробовать что-то новое и подзаработать – что я и делаю. А вообще мне просто было интересно узнать, что такое ютуб.
– И как?
– Жаль, что большая проблема с правами. Конечно, можно сделать ролик «Месси против Роналду: кто лучше?» и набить это дело ворованными видео – хорошо тебя посмотрят. В ютубе другая аудитория, популярность там делается иначе, со спортом пробиться нелегко. С другой стороны, разве футбол на обычном телевидении бьет рекорды? Да, популярны ЧМ и ЧЕ, финалы Лиги чемпионов, несколько центральных матчей РФПЛ, но этого мало. Футбол в России не интересен настолько, чтобы определять жизнь телевидения.
– Что еще, кроме ютуба?
– Я в своей области (не Андрей Малахов, конечно), но все же голос ВГТРК, поэтому без согласования не могу работать на других каналах. Если речь идет о кабельных каналах, то никто не возражает против совмещения. Иногда комментирую матчи для канала Eurosport. Иногда Вася Уткин зовет на «Силу ТВ», но я испанский чемпионат не очень люблю.
На основной работе сейчас занимаюсь немного непривычными делами. Вернее, они раньше были непривычными, я же всю жизнь в отделах трансляций работал. В данном случае единственная работа, которая была в спортивной сфере – новости. Мне предложили должность начальника отдела. Не то что чтобы именно к этому стремился, но не мог же ответить: «Нет, не хочу». Нужно было осваиваться. Работаю, на летучки хожу. Сейчас вот у меня уехали два ведущих, один в срочной командировке, другой в отпуске. Три дня с утра придется выходить и читать новости спорта.
– Как так получается, что ведущий голос страны занимается подобными вещами?
– Да бросьте, работа как работа. Даже Владимир Маслаченко когда-то читал спортивные новости в программе «Время». А потом, спортивных редакций на нашем ТВ сейчас очень мало, так что капризничать просто глупо. Работа на ТВ вне спорта меня мало интересует. А вообще... Если завтра закроются все спортивные редакции, и мне скажут, что единственная оставшаяся работа – копание канав, я пойду ей заниматься. Я утрирую, конечно, но по сути – разве копать канавы стыдно? Стыдно – воровать, а копать канавы – нормально.
– Досады нет, что Владимира Стогниенко почти не слышно на главных каналах?
– Это же не зависит от моего уровня работы. Это зависит от сложившихся обстоятельств. Да, хочется больше комментировать. Вообще у нас, наверное, в целом переоценивается значимость комментаторов. Во-первых, некоторые, кто пару раз мелькнул в телевизоре, мнят себя звездой – я к таковым себя не отношу. Во-вторых, вся эта история, связанная со спортивным телевидением, некоммерческая, у нас прибыльных спортивных каналов как не было, так и нет. Было несколько возможностей у спортивного ТВ уйти в коммерческое поле, но этого так и не произошло. Если история некоммерческая, значит, это не зависит от условного качества трансляции и комментирования. В-третьих, большинство спортивных трансляций – на «Матч ТВ», а у меня с каналом не сложилось. Ну и ладно, значит, пока без трансляций.
Вот смотрите: если вы попадете в место, где одни красивые блондинки, а вам нравятся исключительно брюнетки, что делать? Так и у меня. Хотел бы я комментировать больше? Хотел бы. Что мне с этим делать? Ничего. Я и не страдаю. Не буду рыдать, если не будет возможности комментировать главные матчи сборной России на чемпионате мира-2018. Да, это мечта, но не повод, чтобы бегать с канала на канал и умолять меня взять.
– Чего еще можно хотеть в профессиональном плане на вашем уровне?
– Я работал на всех главных футбольных турнирах, но, как сказал Василий Уткин, когда я с ним познакомился: «Главное – сохранять свежесть восприятия». Всегда можно к чему-то стремиться. Например, к самосовершенствованию. После ЧМ-2010 я немного сдулся. Начал делать документальные фильмы, а потом стало снова интересно – втянулся.
Если ты все прокомментировал, придумай себе, условно говоря, авторскую программу. А вообще интересный футбол можно комментировать бесконечно. Думаю, после ЧМ-2018 все станет понятно: куда двинется спортивное телевидение в России и будет ли вообще существовать в нынешнем формате.
– Каким видите свое будущее через 10 лет?
– Не знаю. Вряд ли большим начальником (улыбается). Вообще руководить другими людьми не люблю. Хочется отвечать только за себя. Я в работе не очень склонен к авантюрам. Чтобы куда-то в другую сферу идти, нужно в этой сфере хорошо разбираться. Один раз мог перескочить – перед ЧМ-2014 было предложение вообще из другой сферы (ближе к моему экономическому образованию). Не очень для меня интересное, но денежное. Долго не думал. Мне как раз подняли зарплату на ВГТРК, и я отказался. Тогда это было правильное решение, конечно.
И еще два интервью с топовыми комментаторами:
